Воспоминания о Светлане Голубевой, глава 1

<< страница 4 из 7 >>

По традиции наше отделение готовило для больницы спектакль и участниками этого действа становились, конечно, большинство старших детей. Тогда мы каждый день все встречались на репетициях, причем совершенно легально (особенно приятно было совпадение большинства из них с тихим часом: всех по палатам загоняют, а мы с гордо поднятой головой шествуем репетировать – герои!). Да вот такие у нас были радости.

В больнице у нас было антиаллергенное питание, кашки на воде, кефир на ночь и все в таком духе. Невероятным десертом и роскошью были печенье "Мария" и яблоки (причем, только не красные). Что, собственно и норовили передать родители в посылочках. А-а! Еще хлебные сухари с солью пользовались особой популярностью. Все яблоки я (да и не только я) отдавала Светке и равнодушна к ним до сих пор, а Светка так ничего слаще яблок и не полюбила.

Еще в больнице мы слушали блатные песни. У одного мальчика был (по тем временам бесподобная вещь) кассетный магнитофон и под звучание раннего Розенбаума, Вилли Токарева, братьев Жемчужных и Аркадия Северного мы коротали время. На гитаре Светка тогда уже немного умела играть, но за неимением в больнице оной, пела весь этот тюремный фольклор акапелла.

Иногда приезжало телевидение снимать работу нашего отделения и нашу «счастливую» жизнь, Светка фыркала и стебалась над киношниками, но в силу своей фотогеничности была очень популярна на съемках. Раз в пару месяцев приезжал фотограф – фотографировал всех: и детей, и персонал отделения. Тогда на Светку дежурными медсестрами устраивалась облава, они пытались переодеть ее во что-то «более приличное», а то ведь «мама не узнает своего ребенка» и в очередной раз уговаривали на подстригание челки.

Света всегда стремилась быть самой лучшей, самой умной. Она никогда не занималась тем, что заведомо у нее не могло получиться. Например, стенгазеты всегда рисовала я, потому что Света не обладала даром изображения чего-либо на бумаге, но зато она писала стихи, переделывала популярные песни. Стенгазеты мы делали про наших медсестер и нашу больничную жизнь. Старались донести таким образом то, как мы их все-таки любим и извиняемся, что с нами им так тяжело. Запомнилось вот такое стихотворение (конечно же, про Светину «любимую тетю Катю»):

Я глаза открою ночью –
Тетя Катя, медсестра,
Наклонилась надо мною,
А в глазах ее звезда.

В больнице Света увлеклась аэробикой и пыталась привлечь к этому занятию максимум народа. Если же не получалось, то занималась одна. Растяжки всякие делала, на шпагат научилась садиться, на руках ходила. Был у нас друг Андрюша Автухович, как-то они со Светкой придуривались и когда она встала на руки Автухович стал изображать из себя каратиста и имитировать будто бьет ее ногой по лицу. Именно в это время Света решила (это из положения-то стоя на руках!) посмотреть на Андрюху – удар его ноги пришелся ей по переносице. Итог – перелом носа, море крови, у медсестер шок. За выходные нос сросся неправильно, его заново ломали, Светка гордо рассекала в гипсе на лице, а Автухович с тех пор стал ее преданным рабом. А от перелома у Светки остался маленький шрамик на переносице.

Мелких же проказ было не счесть, и казусы случались постоянно. Уже вне больницы как-то влюбленного и преданного Андрюшу Автуховича Светка затащила на стройку, залезла на высоковольтку и кричала ему: «Ну, что обоссался?» А он на полпути застрял, трясется весь, и не туда, и не сюда. Вот это сподвигнуть, называется. Чего поперся, раз так боишься? А это Света его так вдохновила, как она это умела – всегда любила брать мальчишек на слабо.